Суета сует - Борис Курланд
Два года назад Грабара вызвал к себе начальник Тель-Авивского округа, полковник полиции Бенци Кац.
– Закрой за собой день, – приказал начальник, не отрывая взгляд от маленькой фотографии, которую он внимательно рассматривал под лупой.
Тон давнего знакомого не понравился Авшалому. В детстве они жили в соседних домах, вместе играли в детские игры, учились в параллельных классах.
Бенци оторвался от изучения фотографии.
– Меня старые фотографии всегда поражают. Черно-белые, они точно отражают именно то время, когда фотограф делал снимки. Пища для размышлений, исторический экскурс, документ из прошлого. К примеру, эта фотография. На тротуаре перед семейным заведением позирует семья – двое мужчин и четыре женщины. Женщины сидят в старомодных платьях – пожилая в центре, с двух сторон дочери, судя по тому, как они к ней прижимаются. Больше пожилых людей нет, значит, мать – вдова. Позади вдовы стоит женщина средних лет, по-видимому, сестра. С левой стороны двое мужчин разного возраста – сыновья. Тот, кто сразу за матерью, смотрит поверх камеры, вероятно, старший сын, теперь хозяин. Над входом в магазин вывеска с надписью – Leon’s & Sons, отсюда вывод – основателя семейного дела звали Леон.
Грабар ничего не ответил, он понимал, что все сказанное лишь предисловие к основной теме разговора.
Бенци отложил фотографию.
– Итак, Авшалом Грабар, я решил, что пришла пора тебе поменять место работы. Попробовать что-нибудь новое. Сколько лет ты служишь в полиции?
– Я не совсем…
– Мы приняли решение перевести тебя в Южный округ, на должность начальника городского отделения полиции в Беэр-Шеве. Прежний вышел на пенсию.
– С какой стати, – возмутился Авшалом, – я должен переехать в дыру, где по улицам разгуливают верблюды, а автобус проходит раз в час? Я в чем-то провинился?
– На днях мои парни нагрянули в мастерскую в районе Тиква, где, по нашим сведениям, шили фальшивые джинсы фирмы Wrangler. Как ни странно, мастерская была пустой, даже ниток не нашли.
Авшалом промолчал. Бенци продолжил:
– Ты, сукин сын, скажи мне спасибо, что я не отправил тебя из моего кабинета прямиком в тюрьму с лишением всех прав, включая пенсию. Поверь, я сделал это не ради тебя, а только ради памяти твоей матери. После гибели родителей в теракте она навещала меня и сестру через день, приносила обед, стирала нашу одежду, а когда я заболел, сидела возле кровати и клала мне на лоб холодные компрессы. – Голос Бенци дрогнул, а такое случалось очень редко. – Только ради нее я вытащил тебя из ямы. Пошел вон отсюда, кусок дерьма.
Ципи Коган после развода решила перебраться из Реховота в Эйлат, куда после Шестидневной войны устремилась разношерстная публика: одинокие и разведенные в поисках второй половины, неудачники в надежде на лучшее будущее, любители спокойствия – удалиться подальше от атмосферного давления в центре страны, молодежь, жаждущая оторваться от надзора родителей, специалисты разных профессий в погоне за высокой зарплатой.
Ципи ехала в автобусе с пятилетним сыном, в дороге она почувствовала резкие боли внизу живота. Водитель помог ей высадиться на остановке недалеко от больницы «Сорока». В приемном отделении сделали анализы крови и мочи. Перед тем как сделать рентгеновский снимок, дежурный врач, мужчина с усталым лицом, спросил, не беременна ли она.
– Подпиши бланк, что не беременна. Иначе мы не сделаем снимок.
– Я разведенная, – невпопад сказала женщина.
– Разведенные женщины не беременеют, – констатировал врач.
Ципи попыталась вспомнить. Бывший муж Арик после развода приходил к ней всего один раз, примерно месяца три назад. После бурного разговора по поводу алиментов Арик клялся и божился, что он пока не способен платить, его уволили с работы, на горизонте маячит хорошее место, он обещает выплатить причитающееся до последней копейки. Время было позднее, бывший муж попросился остаться ночевать на диване. В середине ночи он пришел к ней, после короткого, но не очень решительного сопротивления она уступила. Симфония любви продолжалась не более пяти-шести тактов, после чего Арик бесследно исчез.
Через два часа врач сообщил:
– Поздравляю, тест на беременность дал положительный результат.
– Вот так влипла, дура, – заплакала Ципи, – что я теперь буду делать. Жизнь и так пошла под откос, пятилетний ребенок на руках, безработная. Думала в Эйлате начать новую жизнь.
Она решила сделать аборт, но для этого требовалось разрешение специальной комиссии министерства здравоохранения.
Ночью Ципи бесшумно встала с больничной койки, с трудом поднялась по плохо освещенной лестнице на верхний этаж больницы в поисках выхода на крышу. Охранник случайно обнаружил женщину в тот момент, когда она пыталась открыть замок на железной двери.
Утром в палате появилась пожилая грузная женщина в темных брюках, цветастая рубашка навыпуск, через плечо сумка, набитая бумагами.
– Меня зовут Зива Славин, – представилась женщина, – я представительница социальной службы. Расскажи о себе, кто ты, откуда, что произошло.
В голосе звучали нотки, вызывающие доверие. Через час Зива встала:
– Я успела поговорить с врачами, тебе здесь незачем оставаться, ты не больная. Беременность протекает нормально, твоего мальчика, пока ты пыталась взлететь, пристроили на время к преподавательнице начальных классов.
Ципи вместе с сыном поселили в трехкомнатной квартире, принадлежавшей местному муниципалитету, на пару с такой же матерью-одиночкой. Зива сдержала слово, Ципи приняли на работу в детском садике помощницей воспитательницы, там она проработала до самых родов. Работа ей нравилась, с утра пораньше она готовила садик к приходу детей: убирала разбросанные игрушки, протирала полы, поливала цветы, проветривала помещение, раскладывала по полкам подсобные материалы, карандаши, цветную бумагу, проверяла песочницу: нет ли там опасных для здоровья детей предметов – по ночам через забор запрыгивали вместе с котами наркоманы, алкоголики, влюбленные парочки. Не раз она находила в песочнице и на траве шприцы, разбросанные иголки, презервативы, пустые стеклянные бутылки.
Ближе к полуночи Судного дня, в Йом-Кипур, Ципи почувствовала схватки, мышцы живота сводило и ослабляло примерно раз в минуту. Она осталась одна в квартире, партнерша, с которой делили квартиру, ранним утром уехала на север страны к родителям. Сына взяла к себе заведующая садиком составить компанию ее дочке: «Дети одного возраста, вместе время проведут, будет не так скучно, телевидение не работает, а так покатаются на велосипедах…»
Ципи доплелась до будки ближайшего общественного телефона, чтобы вызвать амбуланс, впопыхах она забыла взять асимон. Но и это не помогло бы, вместо трубки телефона торчал обрезанный шнур – в который раз очередной радиолюбитель отрезал на части для передатчика. В темноте прошуршали шины, одинокий велосипедист почти наткнулся на фигуру, бредущую по пустой дороге. Объехав неожиданное препятствие, он коротко звякнул и исчез, словно привидение.
Ципи остановилась под мигающим светофором, схватки постепенно учащались, тягучая боль внизу живота подкосила ноги, она уселась на асфальт, дыша, как загнанное животное. На перекресток медленно выехала, мигая сине-красными огнями, полицейская машина. Женщина закричала изо всех сил: «Помогите, помогите!» Тормозные фары вспыхнули красными огнями, из автомобиля выбрался тучный мужчина в полицейской форме, посветив фонарем перед собой, увидел женщину, сидящую на дороге.
– Что с вами? – Авшалом на мгновение решил, что женщина пьяна, но здравый смысл подсказал, что в такой день, когда многие постятся, вряд ли такое может случиться.
– Я рожаю, – простонала женщина, – помогите, отвезите меня в больницу.
Дня через два Грабар зашел в родильное отделение, несколько смущаясь, протянул Ципи букет. Он впервые рассмотрел женщину, худая, в казенном халате, на ногах тапочки, лицо миловидное, с правильными чертами лицо, если бы не грустные глаза с полуопущенными веками и бескровные губы, можно сказать, довольно красивая.
– А ты, наверно, мой спаситель, – слабым голосом сказала Ципи, принимая цветы. Она скорее догадалась, чем узнала полицейского. – Спасибо тебе, если бы не остановился, не знаю, как бы я добралась до больницы.
– Я очень рад, что помог, я патрулировал по городу, услышал
